Максим Атаянц объяснил, чем петербургский архитектор отличается от московского
Пeтeрбургский aрxитeктoр Мaксим AТAЯНЦ нeдaвнo пoлучил прeстижную aрxитeктурную прeмию «Мыс Цирцeи» в Римe зa слeдoвaниe клaссичeским канонам в архитектуре. Его строгий, выверенный и в то же время очень яркий стиль не спутаешь ни с каким другим. Мы решили узнать, почему известный российский архитектор вот уже много лет не изменяет классическим традициям в своем творчестве.
На фоне «хрущевок» даже самая скромная классика казалась потрясающе красивой
— Максим Борисович, нынешние архитекторы стремятся выделиться в первую очередь модностью, экстравагантностью. Вы же остаетесь приверженцем «осовремененной» классики. Как сложился Ваш стиль? Что на него повлияло?
— Я родился в Рязани. Что я мог видеть вокруг? Какие-то «хрущевки» из силикатного кирпича и несколько сталинских домов, которые, хотя и были уже обветшавшие, но выгодно отличались от остального окружения.
Но зато рядом находился замечательный парк, переделанный из помещичьей усадьбы. И центр города, где был сплошной классицизм: там, в частности, и великий русский архитектор Матвей Казаков отметился. Вот и вся архитектурная красота, которую я тогда мог видеть.
Дальше был, может быть, не совсем типичный шаг для молодого человека из провинции. Я поступил в Академию художеств в Санкт-Петербурге. Вообще образование на архитектурном факультете Академии несколько отличается от образования в архитектурном (и тем более строительном) вузе. Поскольку здесь во главу угла все-таки ставится эстетика.
Когда начал работать самостоятельно, какого-то сознательного выбора — а давай-ка я буду в этом стиле проектировать — не было. Просто делал то, что мне нравилось.
Должен сказать, что классика ведь не всегда была популярна. Но после достаточно «жесткого» периода, можно сказать, наступил момент, когда архитекторы, работающие в классической традиции, снова стали востребованы, и сейчас заказами отнюдь не обделены.
ЖК «Лайково»
— Увлекались ли Вы когда-либо такими направлениями, как конструктивизм и модернизм? И если да, то чем они вас обогатили?
— Меня все обогащает. Когда я читаю лекцию своим студентам (Максим Атаянц преподает в Санкт-Петербургской Академии художеств — Ред.), я им говорю: «Даже если вы ни одной колонны или портика не построите и будете проектировать в каком-нибудь полукосмическом стиле, вам важно это знать хотя бы для того, чтобы понимать, от какой традиции вы отказываетесь».
Конечно же, есть потрясающей красоты конструктивистские проекты. Мельниковский клуб, например (Клуб им. И. В. Русакова в Москве, спроектированный видным конструктивистом Константином Мельниковым — Ред.). Это не классическое произведение, но очень здорово, умно и изобретательно сделанное.
Другое дело, что у конструктивистской архитектуры есть одна особенность. Каждое модернистское здание по отдельности может быть потрясающим, то есть его придумали и сделали по-настоящему гениальные люди. Проблемы начинаются, когда эти здания начинают «толпиться» вместе. Они не образуют градостроительной ткани!
Даже если объекты разнообразны, коренным образом отличаются друг от друга, это, знаете, как серия таких застывших «взрывов». И вместе они образуют очень тяжелую среду.
ЖК «Митино»
— Проектируя на классических принципах, Вы все равно их переосмысливаете. Что добавляется в проект из современности?
— Я же не результат копирую, а пользуюсь способами мышления, которые были задолго до меня. Поэтому никакого противоречия тут, думаю, не возникает. Мы же не макеты каких-то отживших форм делаем, а на основе классических принципов строим здания, которые выглядят очень современно.
В городе должны быть и рыночная площадь, и укромное местечко
— Почерк Максима Атаянца — это не объект и зачастую даже не группа объектов. Порой Вы проектируете сразу целый город. Как это было, например, с проектами «Видного города», «Города набережных», «Солнечной системы» и, наконец, «Лайково». По какому принципу, на Ваш взгляд, должны строиться современные города? Какой должна быть их планировка, функционал?
— Вопрос серьезный. Понятно, что, во-первых, там должен быть целостный набор функций, характерный для любого населенного пункта: администрация, школа, детский сад, парк, аптека, почта, больница и т.д. Еще у города должны быть явные границы, чтобы человек понимал, куда он въезжает и откуда отправляется в путь.
Необходимо и достаточное разнообразие создаваемой среды — разные уголки, отвечающие разным состояниям души. Скажем, у человека плохое настроение или романтичное — и должен быть такой уголок в городе, где бы он мог с этим своим настроением уединиться.
Или, наоборот, настрой праздничный, бравурный — и человек понимает, куда ему с таким настроением пойти. Где-то должен быть и легкий беспорядок, и укромное местечко. Нужно сохранить некоторую незарегулированность.
Ну и, наконец, человек должен ассоциировать себя с городом. Должно быть что-то, что делает город узнаваемым, позволяет себя психологически к нему привязать. Но тут речь о позитивной узнаваемости — согласитесь, не очень весело ассоциировать себя с тремя заводскими трубами.
ЖК «Видный город»
— Как вы относитесь к концепции бюро Захи Хадид, которое предложило свой мастер-план создания города: сначала закладывается функционал (транспортные потоки, культурные и деловые центры, зоны отдыха, парки и т.д.), а потом, собственно, начинается проектирование конкретной архитектуры, наполняющей этот функционал?
— Это абсолютно правильный подход. Города складываются стихийно, и часто в них бывают очень сложные связи. В России есть прекрасный пример: Санкт-Петербург, который практически за сто лет был полностью сформирован.
Если мы проведем аналогию с живым организмом, то у города должен быть скелет, опорный каркас, который потом уже обрастает живой тканью. Но сначала — каркас!
Мы по-купечески ждем, когда новомодные технологии будут реально выгодны
— Пользуетесь ли Вы столь модным сейчас BIM или предпочитаете создавать проект, что называется, вручную?
— Пока нет. Объясню, почему. Система тотального 3D-проектирования хороша для крупных объектов, где много типовых элементов.
Конечно же, каждый дом мы создаем в трехмерном варианте. Но сказать, что у нас есть 3D-модель, куда инженеры и конструкторы наносят свои «слои», по которым считается смета, я не могу. Если честно, то в наших условиях это пока себя не оправдывает.
Понятно, что рано или поздно жизнь заставит применять BIM — куда же мы от прогресса. Но сегодня мы работаем с огромным количеством смежников, которые пока далеко не стопроцентно владеют этой программой. Кроме того, «переобуваться в прыжке» — согласитесь, не очень удобно. Все-таки нужен какой-то переходный период.
Словом, мы-то готовы, но по-купечески ждем того момента, когда это станет реально удобно и по-настоящему выгодно.
ЖК «Лайково»
— Насколько Вам интересны принципы «зеленой», экоустойчивой, архитектуры? И проектировали ли Вы что-либо в этом направлении?
— Экоустойчивая архитектура не должна стать самоцелью. Почему-то «зеленость» нередко превращается в этакий фетиш. Все делается ради того, чтобы получить какой-то результат, который можно продать прессе.
Строительство из местных материалов, энергоэффективность, вторичное использование ресурсов — все это, безусловно, замечательно. Но инженерные и другие системы должны, прежде всего, соответствовать уровню развития общества. А какие-то «экологичные» решения — внедряться очень осторожно, не противореча общему смыслу происходящего.
Страшно, когда бедные и богатые живут в гетто: причем у каждого оно своё
— Максим Борисович, чем отличается петербургский архитектор от московского?
— Пропиской (смеется).
— А если серьезно?
— Ну, тут уже каким-то архитектурно-географическим расизмом попахивает…
— Ну почему? Разные ведь города. И архитектура в них разная, и среднестатистический житель…
— Города разные, а архитектор — он везде архитектор, и в Петербурге, и в Москве.
Вы знаете, я как-то боюсь на эту тему рассуждать. Строят и там, и там и дрянь полную, и очень стоящие вещи. Так что говорить о каких-то региональных особенностях я бы не стал.
— В своих проектах Вы активно используете новые форматы жилья: квартира на мосту, квартира с палисадником, двухуровневая квартира, квартира-мансарда и т.д. Как Вам кажется, будут ли востребованы такие (значительно более дорогие) форматы жилья при существующей экономической ситуации? И не грозит ли это дальнейшим расслоением общества?
— Самый худший вид расслоения — это когда возникает деление районов на богатые и бедные. Когда бедные — в хрущевских пятиэтажных гетто, а богатые — в шикарных элитных районах, но тоже в своеобразных гетто за шлагбаумами. А когда и те и другие в одном доме — это как раз хороший, традиционный пример.
И потом в наших проектах нет такой драматической ценовой разницы — не в десять же раз эти варианты отличаются друг от друга. Все рассчитано на людей примерно одного уровня достатка — на средний класс.
Порой дополнительные удобства возникают спонтанно. Например, фасады у дома разной высоты, и торец одного корпуса выходит на крышу другого. Почему же не сделать здесь террасы и эксплуатируемые крыши?
Вот так и возникает то, что маркетологи называют «квартирой редкого формата». Так это и устроено. Это пользуется успехом и коммерчески себя оправдало.
Кроме того, не надо забывать, что функционал района остается доступным для всех — независимо от того, дорогую квартиру ты купил или дешевую. Где же тут расслоение?
— Каковы Ваши ближайшие планы?
— Буду работать по художественной части. Вскоре у меня откроется художественная выставка в Пушкинском музее в Москве. Планов много, надеюсь, их не прервет что-либо непредвиденное.
— Спасибо Вам за беседу и дальнейших творческих успехов!
Беседу вела Елена МАЦЕЙКО